Это было давно, но я все помню до мельчайших подробностей. Я работала заведующей в школе-интернате. Дети здесь не просто учились, но и жили. Все они были не обычными советскими детьми, они были детьми врагов народа. У этих детей была несколько отличная философия жизни, и взрослели они намного раньше. Нашей задачей было выкорчевать из них прошлое и сделать их полноценными членами нашей любимой Советской Родины. Я ввела в школе строгую систему поощрений, а особенно наказаний. Мальчиков отправляли в карцер, на хлеб и воду, а также на работы по землеустройству. Страна нуждалась в трудовых ресурсах. Девочек также воспитывали трудом, а особенно строптивых, у которых оставались буржуазные замашки, я приказывала отдавать мальчикам. Одной ночи, проведенной в комнате, где проживают десять мальчиков, как правило, хватало. Они становились покорными. Я всегда на работе ходила в белом халате, и требовала, чтобы весь персонал был в таких халатах. Ведь мы являлись врачевателями заблудших душ и воспитателями нового поколения советских людей. Мой интернат являлся образцово-показательным. Нас неоднократно награждали грамотами, переходящим красным знаменем. А лично меня приняли в ряды ВКП (б) как одного из лучших бойцов идеологического фронта по воспитанию молодежи. Эту девочку звали Нелли. Не Наташа, не Валя, не Лариса или там Оля, и уж совсем не Аврора или Дизелина, а Нелли. Имя, олицетворяющее гнилую эпоху капитализма. Девочка была дочерью дипломата. Дипломат провел много лет за границей и морально оторвался от советской действительности. За это его отозвали на Родину и его постигла суровая кара советского правосудия. Жена дипломата разделила его судьбу, потому что как и он предала идеалы революции и променяла их на заграничные шмотки и одеколоны. Так Нелли попала к нам. Мне хватило 15 минут, чтобы понять, что все плохо. Нелли говорила, употребляя французкие слова, улыбалась. Она пила чай так, как-будто она находится в ресторане. Жеманно и манерно. Я решила применить испытанный способ, чтобы сразу ее поставить на место. Нужно было психологически обломать Нелли. Показать ей, что она всего-навсего сырой полуфабрикат, из которого еще нужно сделать человека. Я распорядилась, чтобы в мой кабинет вызвали Ваню Творогова. Елена Ивановна, мой заместитель по политической части, сразу все поняла и одобрительно кивнула головой. Ваня не по годам крупный и рослый мальчик. Он хорошо физически развит. Мало думает. Читает то, что ему дают. Вполне нормально освоил грамматику русского языка и арифметику. И хотя, он тоже сын врагов народа, но из него получится в будущем хороший командир нашей доблестной Красной армии. Наш интернат имеет разнарядку на подготовку таких мальчиков, для их последующего направления в систему военных училищ. Но сейчас, Ваня мне нужен был для другого. Будучи физически крепким мальчиком, он хорошо лишал девственности строптивых девочек. Когда Ваня вошел в кабинет, я кивком головы показала ему на Нелли. Он тоже в ответ кивнул, подтверждая, что все понял. У нас с Ваней сложился определенный порядок действий, в таких случаях. Я сажала девочку себе на колени и крепко ее держала. Я широко разводила свои ноги, разводя таким образом ноги и ей. А Ваня становился вплотную к нам и совершал, с непокорной, половой акт. Разумеется, я позволяла ему кончить, правда иногда я заставляла непослушную девочку принять семяизвержение в рот, чтобы избегать рисков беременности. Хотя, это нас не пугало. Медицинское обслуживание в интернате было всегда на высоте.
Я без труда усадила Нелли к себе на колени. Я обняла ее за животик, крепко прижав ее руки. Она ничего не подозревая, доверчиво прижалась спиной к моей груди. Ее тоненькие ножки свисали по обе стороны с моих ног, и как только я развела свои ноги, раздвинулись и ее. Ваня подошел к нам и привычным, умелым движением рук, разорвал ее розовые трусики с легкомысленным рисунком цветочков, которые ей купили папа или мама, враги нашего народа. Нелли испуганно сжалась, я отчетливо сказала ей на ухо: - терпи, так надо. Ваня резко втолкнул в нее свой член. Член у Вани нормальных размеров взрослого мужчины. В состоянии эрекции он имеет восемнадцать сантиметров. Я лично измеряла во время медосмотра. Нелли застонала и вцепилась ногтями в мои запястья. Ничего, я потерплю. Не в первый раз. Кровь брызнула и испачкала мне белый халат. Тоже ничего, наша прачечная работает исправно. Ваня делал свое дело, Нелли стонала, а я монотонно рассказывала ей о правилах в нашем интернате и о том, чтобы она выбрала себе другое, подходящее ей, как будущей гражданке страны рабочих и крестьян, революционное имя. Я не успела понять, как это случилось. Ванин член с размаху вонзился в мое влагалище. Трусиков я не носила, а теплые гамаши были в это время, ни к чему. Его стержень, длинной в восемнадцать сантиметров, буравил меня насквозь. Я подняла на него глаза. Он ошибся и ткнул не туда? Лицо Вани не выражало ничего, кроме того, что он получает физическое удовольствие. Я не могла при Нелли кричать, сопротивляться или возмущаться. Это означало показать Нелли, что произошел бунт. Поэтому, я сделала вид, что все идет так, как и было задумано. Ваня кончил быстро. Он был достаточно возбужден процессом дефлорации Нелли. Его сперма брызнула внутри меня, и он тяжело дыша извлек из меня свой агрегат. Я вызвала Елену Ивановну и распорядилась, чтобы она отвела Нелли в палату, в которую мы ее определили, а Ваню попросила остаться. Когда мы остались с Ваней наедине, я спросила его: - как это у тебя получилось? Почему ты сунул свой член не в Нелли, а в меня? Ваня испуганно промямлил: - простите меня, Тамара Алексеевна, я не нарочно. Он просто выскользнул и я не глядя опять втолкнул - он опустил голову. - ты что даже не почувствовал разницу? - мне стало интересно, а есть ли разница между моей писькой, которая уже много лет не знала вторжения мужского члена и девственной писькой молоденькой девочки. - почувствовал - выдавил из себя Ваня. - и какая она? - не удержалась я узнать в чем состоит эта разница. - мне стало так хорошо, как никогда раньше не было. Я и сам удивился. - ты хочешь сказать, что моя писька приятнее? - ага. Я не знала, что делать. Я хотела Ваню наказать за его оплошность и невнимательность, которая сорвала отработанный воспитательный процесс вновь поступившей дочери врагов народа. Но его признание, что мое лоно намного приятнее, сбило меня с толку и лишило решимости. Я молча смотрела в окно, а потом сказала: - будем считать, что это было тебе наградой за твое примерное поведение. Никому об этом не рассказывай. И впредь так не ошибайся. Будь внимательнее. Ваня вздохнул - спасибо, Тамара Алексеевна. Я постаралась поскорее забыть это происшествие. Но что-то заставляло меня, время от времени, его вспоминать.
ВАНЯ ТВОРОГОВ
Мой папа был красным командиром. И я всегда хотел быть таким каким был он. У него был наган, а на гимнастерке были ордена. Аж два ордена Красного знамени. Он рассказывал мне о Чапаеве, о красном командире Щорсе, об отважном герое Гае, у него даже была фотография, где он стоял в обнимку с Олеко Дундичем. Однажды, к нам домой, приехала черная машина. Пришли люди в военной форме. Папа уехал вместе с ними. А потом, мама куда-то ушла и не вернулась. Меня забрали незнакомые люди и привезли в интернат. Самая главная здесь - Тамара Алексеевна. Худая, злая, в очках и в белом халате. Мальчишки говорят, что во время войны, она была комиссаром какого-то красного карательного отряда. Тамара Алексеевна наказывала нас за все. За плохую учебу и за плохое поведение. Если руки не помыл перед едой, или опоздал куда-то. Можно было попасть в карцер. Это такая комната без окон. И кушать там не дают. Только воды попить и два кусочка хлеба на целый день. Вместо туалета там стоит ведро.
