Автор: Admin Раздел: Инцест
На эту парочку в метро я сперва внимания не обратила. Привлекло меня то, что люди держали в руках: прекрасно иллюстрированная книга по народной медицине. А так как я превосходно знала художника, то новая его работа (графику своего знакомого я бы узнала из тысячи), конечно же, меня заинтересовала. Мои соседи по транспорту весело переговаривались, листая страницы. И вдруг что-то необычное привлекло мое внимание, – я даже не отдала себе отчета, что именно. Только через некоторое время догадалась: это не влюбленные, а мама с сыном: Они вели себя, как будто рядом никого не было. Мальчик лет четырнадцати был удивительно похож на мать, только выше на целую голову (позже я узнала, что он спортсмен). На матери, молодящейся даме лет сорока, тоже облегающий спортивный костюм – турецкий, привезенный "челноками", якобы фирменный. То и дело мальчик прижимался к матери плечом, коленкой; брал ее под ручку – причем его ладонь будто невзначай касалась ее груди. Наконец произошла вещь, совершенно неожиданная: мать повернула голову и быстро чмокнула сына в губы – как любовница дарит мимолетную ласку возлюбленному. В книге-травнике они искали разрыв-траву. Листали, теребили страницы. И я увидела дарственную надпись моего знакомого: "Люде и Саше – от Игоря К…" – и подпись. Они вышли, держась под руки, за две станции до моей. А я, придя, домой, позвонила Игорю. Москва, оказывается, город маленький, и все друг друга знают. Вот так и получилось, что историю моих случайных встречных знал досконально. Он мне ее и поведал. Людмила уже лет с пятнадцати поняла: ей не светит. За другими девчонками увивались, их приглашали то в кино, то на дни рождения. Даже в праздники Люда сидела одна, с папой и мамой. В те годы модно было "предлагать дружбу". Мальчишки писали девчонкам записки, те читали, краснели: Однажды Людмила набралась смелости и написала парню, что сидел на соседнем ряду: "Давай дружить!" Тот прочел и прямо на уроке захохотал. Записку он показал всему классу, ее читали все кому не лень, издевались: Вечером Люда потребовала у родителей, чтобы те перевели ее в другую школу. Причины она не объяснила. А причина была достаточно веской, и Люда увидела ее в зеркале. Коренастая, сутулая (она занималась лыжным спортом, а он, как известно, женственности не прибавляет). Стриженная почти "под ноль", в очках, которые косо сидели на мясистом носу. Люда часами глядела на себя в зеркало и все понимала. Родители ее были строгих нравов и разрешили Люде пользоваться косметикой, только когда она поступила в институт. Она специально выбрала Бауманский, чтоб вокруг было побольше мальчишек, – вдруг повезет?.. Учиться приходилось много, с трудом она продиралась через тернии науки. И опять – несмотря на "боевую индейскую краску" внимания на Люду никто не обращал. На вечерах никто не приглашал танцевать. Девчонки с курса к диплому повыходили замуж, и Людмила задумалась: может, косметика виновата, отпугивает ребят? Что сверхобильный грим – признак отчаяния, что это последняя надежда девственниц "со стажем", она понимала не умом, а инстинктом. И когда по распределению попала на "почтовый ящик", от косметики отказалась совсем. По-прежнему была подвижной и спортивной, а когда организовала целых три лыжных похода, на нее с интересом стал поглядывать председатель месткома. От счастья Люда не верила себе. Она каждое утро бежала на работу, как на праздник. Сменила гардероб, – купила сапоги на высоченной "шпильке", джинсовое платье – в то время это все стоило бешеных денег. И вот свершилось: предместкома пригласил ее к себе "на огонек", пока жена была в командировке:
То, что произошло в этот вечер, Людмилу разочаровало: стоило огород городить, романы и романсы сочинять ради пятнадцати минут неизвестно чего: Предместкома совершенно не заботился о том, чтобы Люде совместное времяпровождение понравилось. Он просто коллекционировал женщин ради количества, качество ему было безразлично. И когда она через какое-то время сказала ему, что ждет ребенка, очень удивился: "А я думал, ты меры приняла: Взрослая же:". "Людмила стиснула зубы и стала дожидаться декрета. Саша родился недоношенный, и чтобы выходить ребенка, Люда вынуждена была уволиться. Сашиному отцу она больше не звонила. "А когда Саше исполнилось четыре. Люда все-таки пошла работать: папа-мама ее содержать больше не могли. Устроилась в контору с чисто женским коллективом. Что ж, теперь надежды устроить свою жизнь у Людмилы совершенно не осталось. В мальчике души не чаяли все домашние. Даже когда Люда получила комнату и уехала от родителей, бабушка и дед чуть не каждый день ездили на другой конец Москвы – проведать внука. "Мальчик рос здоровым и сильным. Спорт "накачал" ему мышцы, да и ростом – в отличие от матери – бог не обидел. Похож на Людмилу Саша был – ну, точная копия, только в улучшенном варианте. "Людмила до такой степени привыкла относиться к нему, как к маленькому, что совершенно не стеснялась переодеваться при сыне, а когда он "вырос" из своего детского дивана, начала спать с ним в одной постели – безо всякой задней мысли. Что она знала о мужчинах, если никогда близко не была с ними знакома? От чего, в каком возрасте у мальчика может возникнуть эрекция, и как он может реализовать свое детское влечение к женщине, она не знала. "И когда однажды в постели Саша вдруг повернулся к ней и, закрыв глаза, начал шарить по руками по ее телу, Людмила испугалась. "Ты чего, с ума сошел?" – крикнула она. Саша вскочил и кинулся в ванную… Весь день Людмила ходила сама не своя. Она все вспоминала неумелые, неловкие прикосновения сына. И воспоминания эти почему-то ее не ужасали, а странно волновали. Ощущения сладкой тяжести внизу живота были ей совершенно незнакомы, что это и есть сексуальное желание, она еще не подозревала. И когда вечером Саша лег в постель и привычно чмокнул ее в щеку. Обняв за плечо, желание накатило на Людмилу снова. Она сама не заметила, как провела рукой по Сашиному боку, – сын задрожал. Тогда Людмила повернулась к нему, и обняла сына… У него все получилось сразу, хотя мать и была первой Сашиной женщиной. И потом получалось все лучше. А где-то через месяц Людмила первый раз за свою жизнь узнала, что такое оргазм. До этого ей даже не снились эротические сновидения – те, что посещают почти каждую женщину, даже девственницу, особенно перед менструацией. Людмила была счастлива. Мужчина, о котором она мечтала всю свою жизнь, – вот он, рядом, дома, и это она сама родила его. О том, что это грех великий – спать с собственным сыном, она если и думала, то лишь поначалу. Оргазм, испытанный слишком поздно, почти в сорок лет, поглотил ее, подавил в ней все другие чувства. Любовником сын оказался неплохим. Чего не знал или не понимал до конца, вычитал в секс-пособиях, которых навалом на московских книжных лотках. Да она и сама притаскивала эти книжки домой, вместе с сыном внимательно их изучала, читала вслух. Одноклассники Саши догадывались, что у него с матерью что-то происходит. Если раньше девчонки звонили ему непрерывно, то теперь звонки практически прекратились. Мама с сыном вместе ходили в гости, в театр. Самое странное, что Людмила совершенно сына не ревновала, если тот засматривался на молоденьких девушек: пусть себе посмотрит, ночью-то они все равно будут вместе: В постели она становилась все более требовательной. Вокруг Сашиных глаз появились темные круги, на тренировках он все быстрее уставал. И когда тренер однажды вызвал Людмилу, и заявил: "Эта девчонка вашего сына совсем вымотала, если так дальше будет продолжаться, – он вылетит из секции", – Людмила испугалась. Не разоблачения, нет, – испугалась за его будущее. Теперь она старалась себя сдерживать, они с Сашей даже составили график, когда "можно" (завтра тренировки не будет), а когда "надо повременить". В один из таких "дней воздержания" они мне в метро и встретились. А на работе сослуживцы вдруг начали устраивать ее "личную жизнь". Людмилу приглашали в гости, знакомили с какими-то немолодыми, обрюзгшими, лысеющими гражданами – она переводила взгляд на сына и наотрез отказывалась сообщить номер телефона, отказывалась от дальнейших встреч. – И знаешь, постепенно Сашку стало это тяготить, – рассказывал мне Игорь. Он ведь однажды даже пришел советоваться со мной – как мужчина с мужчиной. Я ему: "Ты обалдел, парень – бросай мать, пока не поздно, к бабке с дедом переезжай!" – а он мне: "не могу, мама обидится". –Лопух, – говорю, – ты же на маме жениться не будешь! Тебе свою семью лет через пять заводить надо! А он: "Жалко, что на маме жениться нельзя:" Я его с девчонкой познакомил, с соседкой – шлюшка страшная, пусть, думаю, встряхнет его как следует, так он ее трахнул пару раз и мамочке вернулся: Мучается, хочет уйти, а не получается. Моральные соображения держат. Что из парня получится, не знаю. А Людмила – та счастлива: Да что она, единственная мать-одиночка, что с сыном живет? Ты посмотри, приглядись повнимательней: Сплошной инцест вокруг. Лада Голикова Москва Примечание: Этот рассказ написан не мной. Он прочитан в газете "Еще" в начале девяностых годов. Надеюсь настоящий автор отзовется.
